Я читаю и чувствую, как у меня внутри всё опускается. Пять тысяч слов? На такую унылую тему? Может, мне и правда стоит послушаться Карильи и после окончания года просто бросить школу? Так мне хотя бы не придется выполнять эту жуткую гору работы.

Я выключаю планшет и бреду к холодильнику. Вообще-то мне не следует этого делать: всё, что покупает тетя Милдред, самым тщательным образом распланировано, и, чем бы я сейчас ни полакомилась, я спутаю ее меню на неделю. На нижней полке стоит кастрюля с овощным супом, который она сварила мне на обед. Мне его нужно только подогреть. Но нет, мне по-прежнему хочется рыбы. Вчерашний обед в столовой не утолил моего голода.

И я решаю, что сегодня будут суши.

Суши – моя большая страсть. Я уже не помню, где именно во время наших долгих странствий по миру это случилось. Знаю только, что мне было лет семь. Картинка стоит у меня перед глазами: солнце светит, в небе висят желтовато-зеленые облака, а мы с тетей Милдред идем по бесконечной, невероятно людной улице. Нельзя и шагу ступить, чтобы кто-нибудь не попрошайничал или уличный торговец не пытался кому-нибудь что-нибудь продать. На остановке мы в толпе людей ждем электробус. Тетя Милдред изучает информационное табло. Она на секунду выпускает мою ладонь из своей, и, когда какой-то человек, улыбаясь, манит меня к себе в крошечную кухню уличной забегаловки, я иду к нему. Он кладет на маленький подносик какой-то кусочек и протягивает мне: белый рулетик, завернутый во что-то тонкое, черное. Он жестом показывает, что это надо взять и съесть. Я послушно кладу кусочек в рот, и тут меня накрывает: еще никогда в жизни я не ела ничего настолько вкусного! Но прежде чем успеваю что-либо сообразить и спросить мужчину, что это было, возникает тетя Милдред, хватает меня за руку и, кипя от ярости, утаскивает за собой. Тут как раз подходит автобус, мы в него садимся, я начинаю реветь от страха, что больше никогда в жизни мне не достанется такой вкусной еды.

Позднее мне удается узнать, что съеденное мной тогда называется суши – нарезанная маленькими кусочками сырая рыба с полосками овощей на кучке холодного риса, завернутая в черные водоросли и политая разными соусами.

К сожалению, тетя Милдред суши не любит. Не просто не любит, они ей глубоко противны. Если бы вся еда на земле вдруг исчезла, а остались бы только суши, она бы предпочла умереть с голоду. Поэтому мне приходится предаваться своей страсти в одиночестве. С тех пор как на улице Гармонии открылся суши-шоп, я отношу туда значительную часть своих скромных карманных запасов.

Я достаю из тайника за шкафом свой заветный сундучок. Это металлическая коробка с зелеными надписями, когда-то в ней был зеленый чай. Его запах всё еще чувствуется, хотя прошло лет десять, не меньше. Эта коробка принадлежит мне с тех самых пор, когда мы с тетей Милдред отправились странствовать, и каждый раз, когда мне снова приходилось паковать вещи, она была первым, что я складывала в чемодан.

Я храню в ней некоторые вещи, принадлежавшие моей маме, и еще пару памятных предметов, например клипсу с розовым дельфином, которую подарила мне Ками, моя подруга (мы прожили рядом две недели в Порт-Фэри). Карточка-ключ с надписью PlusSpace, я уже не знаю, какой замок она когда-то открывала. Я храню ее, потому что на обороте нарисована милая кошка. Блестящая звезда, которую я нашла на пляже на юге Австралии. И тому подобное. Всякий мелкий хлам, в общем. Стыдоба, конечно. Ну да, а еще мои сбережения. Тетя Милдред дает мне четырнадцать крон в неделю на обеды в столовой, школьные принадлежности и что-то там еще, что мне может понадобиться. Это ужасно мало, но мне обычно удается обойтись еще меньшим и отложить парочку крон.

Когда я считала в прошлый раз, там было около двухсот крон. Понятия не имею, для чего мне эти деньги, но приятно осознавать, что они у меня есть. Тетя Милдред ничего о них не знает, да и незачем ей знать. Не хочу, чтобы она решила, что мне ни к чему столько карманных денег. Копаясь в монетах и купюрах, я вспоминаю о том, что за пределами неотрадиционалистских зон давно уже нет никаких наличных денег. Если бы мы жили в одной из метрополий, скажем в Сиднее, мои деньги были бы лишь цифрой на счету и тетя (или кто-то другой) могла бы легко узнать, сколько их у меня.

Я вылавливаю три монетки по одной кроне и провозглашаю их деньгами на суши. После чего снова убираю коробку и отправляюсь в город.

Мистер Сакамото, хозяин суши-шопа, увидев меня, улыбается. У него есть помощница, но он отзывает ее в сторону и обслуживает меня сам. Как обычно, он не слишком разговорчив. Он кладет ладонь на стопку бенто [1] среднего размера и вопросительно смотрит на меня. Я киваю. Большой бенто был бы мне больше по душе, вот только позволить его себе я не могу.

Мистер Сакамото начинает наполнять маленькие отделения бенто лакомствами с витрины. В одном из них помещаются два хосо-маки, завернутые в водоросли роллы из риса, рыбы и овощей, как те, которыми меня когда-то угостил уличный торговец, или один хитсуджи-маки, двойной ролл, обсыпанный кунжутом. В один из самых крупных отсеков отправляются два нигири-суши из лосося и риса, а во второй – салат, который я теоретически могу выбирать, но мистер Сакамото знает, что я всегда беру салат из водорослей, и даже не спрашивает. Потом он закрывает бенто крышкой, берет мои три кроны и желает приятного аппетита.

Солено-йодистый запах рыбы бьет мне в нос, стоит мне только взять бенто в руки, а рот сразу же наполняется слюной.

Я решаю отправиться в порт. Знаю там одно укромное местечко с отличным видом на несколько причалов, где можно спокойно посидеть. Это одна из низких каменных стен, каких полно по всему Сихэвэну. Она упирается в слегка наклонную часть укрепления, оставшегося с прошлых времен. Здесь можно удобно расположиться, прислонившись спиной к бетону, и наблюдать за тем, что творится в порту. А в порту постоянно что-нибудь происходит.

Я приподнимаю крышку, наслаждаюсь ароматом и предвкушаю удовольствие. Потом начинаю с водорослей, медленно разжевываю их, смакуя. Соленые, немного резиновые, просто восхитительные.

Порт разделен пирсами на три зоны. В передней части швартуются паромы в Куктаун и Кэрнс. Один из них как раз собирается отчаливать, последние пассажиры поднимаются на борт, и матросы отвязывают швартовы [2] от кнехтов [3]. Рядом с ними грузовой корабль, причем флаг на его мачте ни о чем мне не говорит. В центральной части стоят на якоре парусные суда, их целая туча, потому что у каждого жителя Сихэвэна, который может это себе позволить, есть своя яхта. Школьные яхты тоже здесь.

А самая дальняя часть порта отдана под рыбный промысел. Там находится старый рыбный цех, который когда-то использовался под разведение рыбы, но сегодня пустует и постепенно разрушается. Территорию окружает высокий забор с колючей проволокой и сигнализацией, чтобы дети не утонули в пустых резервуарах для рыбы. Перед ним – рыбацкая пристань. Одну из лодчонок как раз разгружают при помощи крошечного крана, выкрашенного в ярко-красный. Дядька драит палубу; две коренастые тетки на берегу перебрасывают друг другу ящики, полные рыбы; два тощих парня раскладывают сети, чтобы проверить, всё ли цело. Запах рыбы долетает даже ко мне. Этот запах заставляет меня приходить в порт снова и снова.